Принудительное лицензирование в контексте правового регулирования России не является новой нормой: еще в июне 2021 года в Гражданский кодекс РФ была введена статья 1360.1, закрепляющая возможность использования изобретения для производства лекарственных средств в целях экспорта без согласия патентообладателя. Однако правовой механизм оставался неактивным до тех пор, пока в мае 2022 года не было принято Постановление Правительства РФ № 947, определившее порядок уведомления правообладателя и методику расчета компенсации.
Законодатель предусмотрел механизм, но полноценно заработал он только после того, как был определен порядок действий и финансовые параметры компенсации правообладателю.
Ключевой момент заключается в том, что даже при принудительном лицензировании патентообладатель сохраняет право на компенсацию, но уже не на своих условиях, а в соответствии с утвержденной методикой. Тем самым существенно снижается его экономическая выгода, и как следствие, возникают конфликты между юридически допустимым использованием и моральными нормами защиты прав разработчиков.
Юридическая возможность принудительного лицензирования ограничена не только национальными нормами, но и международными соглашениями. В частности, статья 31bis Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС), предусматривает выдачу принудительных лицензий для оптимизации фармпроизводства в развивающихся странах.
«интеллектуальные права патентообладателя могут ограничиваться в части производства продукции, которая ранее была защищена патентом в поименованных в соглашении случаях.», — поясняет Кривцун.
Такая правовая конструкция превращает государство в гаранта баланса между необходимостью массового доступа к лекарствам и соблюдением прав интеллектуальной собственности. Она позволяет отечественным производителям легально выпускать препараты, не дожидаясь согласия иностранных правообладателей, и при этом не опасаться судебных исков за нарушение патентного законодательства.
«Фактически мы можем говорить о том, что Правительство РФ санкционирует соответствующее производство и берет на себя риски последующих возможных претензий со стороны правообладателей», — подчеркивает юрист.
В условиях нарушения глобальных производственных цепочек и санкционного давления принудительное лицензирование становится необходимым инструментом фармацевтической безопасности страны. Оно помогает избежать дефицита критически важных препаратов и сохранить устойчивость системы здравоохранения. В то же время, правовая тонкость подхода требует внимательного соблюдения международных обязательств, чтобы избежать обвинений в систематическом нарушении прав интеллектуальной собственности.
Таким образом, принудительное лицензирование в фармацевтике не просто юридическая норма, а инструмент антикризисного реагирования, позволяющий сбалансировать интересы граждан, государства и бизнеса в условиях нестабильности.
Законодатель предусмотрел механизм, но полноценно заработал он только после того, как был определен порядок действий и финансовые параметры компенсации правообладателю.
Ключевой момент заключается в том, что даже при принудительном лицензировании патентообладатель сохраняет право на компенсацию, но уже не на своих условиях, а в соответствии с утвержденной методикой. Тем самым существенно снижается его экономическая выгода, и как следствие, возникают конфликты между юридически допустимым использованием и моральными нормами защиты прав разработчиков.
Юридическая возможность принудительного лицензирования ограничена не только национальными нормами, но и международными соглашениями. В частности, статья 31bis Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС), предусматривает выдачу принудительных лицензий для оптимизации фармпроизводства в развивающихся странах.
«интеллектуальные права патентообладателя могут ограничиваться в части производства продукции, которая ранее была защищена патентом в поименованных в соглашении случаях.», — поясняет Кривцун.
Такая правовая конструкция превращает государство в гаранта баланса между необходимостью массового доступа к лекарствам и соблюдением прав интеллектуальной собственности. Она позволяет отечественным производителям легально выпускать препараты, не дожидаясь согласия иностранных правообладателей, и при этом не опасаться судебных исков за нарушение патентного законодательства.
«Фактически мы можем говорить о том, что Правительство РФ санкционирует соответствующее производство и берет на себя риски последующих возможных претензий со стороны правообладателей», — подчеркивает юрист.
В условиях нарушения глобальных производственных цепочек и санкционного давления принудительное лицензирование становится необходимым инструментом фармацевтической безопасности страны. Оно помогает избежать дефицита критически важных препаратов и сохранить устойчивость системы здравоохранения. В то же время, правовая тонкость подхода требует внимательного соблюдения международных обязательств, чтобы избежать обвинений в систематическом нарушении прав интеллектуальной собственности.
Таким образом, принудительное лицензирование в фармацевтике не просто юридическая норма, а инструмент антикризисного реагирования, позволяющий сбалансировать интересы граждан, государства и бизнеса в условиях нестабильности.